татуировки с номерами в концлагерях

Татуировки с номерами в концлагерях

Истощенные до крайности узники, прибывающие в нацистские концлагеря, должны были сдавать все свои личные вещи, взамен они получали каторжную одежду, котелок, ложку и кружку. Попадавший в лагерь утрачивал все признаки своей индивидуальности, он становился — Номером.

История создания «Нумерованных» началась так. Три года назад престарелая женщина пришла в приемный покой одной из больниц на севере Израиля с жалобами на боли в груди. Когда молодая врач Дана Дорон осматривала ее, женщина подвернула рукав и указала на вытатуированный на руке номер: «Вы знаете, что это такое?» Ее монолог продолжался час. На следующий день в больницу пришла с извинениями ее дочь: «Каждый раз, когда моя мама хочет поговорить о своем номере, она приходит в приемный покой с жалобами на боли в груди».

Переживания врача вылились в удивительный фильм-историю о прошедших через немецкие лагеря, который Дана Дорон сняла в соавторстве с другом — фотожурналистом Уриэлем Синаи.

Фильм открывается цитатой из Примо Леви, прошедшего через Освенцим: «Со временем моя татуировка стала частью моего тела… Часто молодые люди спрашивают, почему я не выведу ее. Это удивляет меня: Почему я должен ее выводить? Не многие из нас в этом мире носят такое свидетельство». Фильм «Нумерованные» доносит до нас голоса других, менее известных, чем Примо Леви, евреев, выживших в Катастрофе и сохранивших на своем теле свидетельство.

Каждый из них по-разному относится к своему номеру. Одни включили номера в свою жизнь как напоминание не только о перенесенных страданиям, но и о победе. Сам факт того, что они выжили, нашли любовь, создали семьи, является для них победой. Истории любви — самая трогательная сторона фильма.

Другие удалили номера. В годы становления государство Израиль казалось, что люди с подобными татуировками несут на себе несмываемое клеймо галутного позора. Некоторые никогда не надевали одежду с короткими рукавами.

У выживших не было выбора, номерными знаками они были помечены в нацистских концлагерях. Но сегодня их дети и внуки сознательно вытатуировывают на своих телах эти номера. Женщина среднего возраста, только что потерявшая отца, вспоминает, что его номер был частью жизни семьи: он использовался как код для входного замка и как пароль в интернете; номер вошел в ежедневную рутину. Когда отец ушел из жизни, женщина вытатуировала этот номер у себя на ноге. Нацисты наносили татуировку детям именно на ножку, потому что большая татуировка не умещалась на маленькой детской ручке. Внук другого выжившего в Холокосте, родом из Салоник, разместил номер на руке в том же самом месте, где он находится и у деда, чтобы всегда помнить о случившемся.

А вот другая история о татуировке — из очень хорошей сегодняшней статьи Сергея Сумленного, собкорра «Эксперта» в Германии:

Моя соседка — медсестра в берлинской больнице — свела себе татуировку. В свое время она нанесла себе на внешнюю сторону руки, прямо от запястья вверх к локтю, цепочку китайских иероглифов. Какую-то надпись с восточной мудростью — типа, «расслабься и живи спокойно» или «глядя на небо, думай о порядке мира». Очень быстро она заметила, что ее пациенты — а работала она тогда в доме престарелых — стали настороженно коситься на нее. Через некоторое время очередной пожилой мужчина уперся подслеповатым взглядом в татуировку, потом пристально посмотрел в глаза медсестре и спросил: «Но ведь вы же очень молодая. Вы же не могли ТАМ быть». Татуировка выглядела именно так, как выглядели номера, наколотые на руках заключенных концлагерей. Полуслепой пенсионер видел в татуировке именно то, что он привык видеть в таких татуировках, когда был молодым. И эта страшная волна воспоминаний, внезапно накрывавшая его в палате, прямо перед очередным уколом или завтраком — в присутствии медсестры, которой он привык доверять и которую воспринимал как единственного близкого человека, который всегда рядом, вызвала у него панику. Медсестра смутилась и сказала что-то про иероглифы. Через неделю тот же вопрос задала ей еще одна пациентка. Потом третья. Каждый раз — с испугом и дрожью в голосе. После четвертого вопроса моя соседка пошла к хирургу и свела татуировку.

Дальше в этой статье — сопоставление немецкого и советско-российского способов сохранения памяти о войне. Не в пользу российского, понятно.

Когда турист из России приезжает в Германию, один из первых искренних вопросов, который возникает у него, — почему здесь на каждом углу натыкаешься на воспоминания о Холокосте? Почему перед тем или другим домом в землю вмонтированы квадратные бронзовые таблички 10 на 10 сантиметров, на которых выбиты имена и даты жизни евреев, живших в этом доме, обстоятельства их депортации и убийства? […] Русский турист хочет бежать от этого ужаса, он не готов к нему, он привык к помпезным гранитным доскам с именами работавших в шарашках авиаконструкторов (о шарашках на доске ни слова), на худой конец — к памятникам солдатам-победителям с массовым упоминанием цифры 20 млн. […] Человеческий мозг не в силах представить себе ни 20 млн, ни 6 млн убитых. Это слишком много, это чудовищно много. Но человек отлично понимает ужас трагедии, когда, взяв стакан кофе на вынос, идет по солнечной улице и видит дом, а рядом с ним в брусчатке — вмонтированные блестящие таблички с именами: папа 35 лет, мама 28 лет, дети 3, 5 и 8 лет. Депортированы и убиты. Человек прекрасно понимает, что это такое — быть выгнанным из своей квартиры. Да мне же самому 35! — восклицает прохожий.

Источник

СОДЕРЖАНИЕ

Числа

Распространенное мнение, что все концентрационные лагеря наносят татуировки на сокамерников, не соответствует действительности. Заблуждение состоит в том, что заключенных Освенцима часто отправляли в другие лагеря и освобождали оттуда. Они показывали номер, но он был из их времен в Освенциме. Металлические штампы оказались непрактичными, и позже цифры были вытатуированы единственной иглой на левом предплечье.

Татуировка представляла собой номер входа в лагерь для заключенных, иногда с добавлением специального символа: у некоторых евреев был треугольник, а у цыган была буква «Z» (от немецкого Zigeuner для «цыган»). В мае 1944 года мужчины-евреи получили буквы «А» или «В» для обозначения определенной серии цифр. По неизвестным причинам эта числовая серия для женщин больше никогда не начиналась с серии «B» после того, как они достигли предельного числа в 20 000 для серии «A».

Выживший в Освенциме Сэм Розенцвейг показывает свою идентификационную татуировку.

Пережившая Холокост Роуз Шиндлер показывает татуировку с цифрой на руке военнослужащему ВМС США.

Татуировка с номером видна на руке выжившей в лагере (и, на этом фото, свидетельницы зала суда 1963 года) Евы Фурт.

Недавно освобожденный выживший из Бухенвальда показывает свою татуировку.

Только что освобожденные выжившие в концлагере Эбензее носят (и некоторые показывают на камеру) металлические бирки с идентификационными номерами на шнурках или ожерельях.

Тканевые эмблемы

Идентификационные эмблемы нацистских лагерей на немецкой иллюстрации 1936 года.

Задержанный Заксенхаузен в очках на переднем плане носит двухцветную идентификационную эмблему в виде двойного треугольника.

F (французский) на красном треугольнике (политический враг) и идентификационный номер 31299 на бухенвальдской одежде доктора Йозефа Брау. ^

Нарукавные повязки

Повязка заключенной Терезиенштадта Эльзы Вальдманн для использования во время принудительных работ на фабрике за пределами лагеря.

Датский заключенный носит повязку D во время принудительных работ на фабрике за пределами лагеря.

Капо лидер в Саласпилсе концлагерь с Lagerpolizei (лагерь полиции) повязкой.

Выживший из Бухенвальда объясняет прибывшей делегации некоторые жестокие методы поддержания порядка в лагере; он носит повязку Lagerdienst («лагерная служба», заключенный-помощник охранника).

Источник

Татуировщик Освенцима и его тайная любовь

Лале Соколов больше 50 лет хранил страшную тайну своего прошлого. Он рассказал о том, чем ему пришлось заниматься в Освенциме, когда ему уже было 87 лет.

К тому времени Лале уже давно жил в Австралии, в пригороде Мельбурна. Книга, основанная на его рассказе, только что вышла в Британии.

Лале был татуировщиком Освенцима.

Это она три года записывала рассказы Лале до самой его смерти в 2006 году. Из этих бесед составлена ее книга «Татуировщик Освенцима», рассказывающая о том, как он наносил номера на руки заключенных, которых не отправляли в газовые камеры.

Заключенный 32407

Родился Лале в 1916 году под именем Людвиг Эйзенберг в еврейской семье в Словакии.

В 26 лет, в апреле 1942 года, он попал в нацистский концлагерь Освенцим.

Номер 32407 он получил по прибытии в лагерь взамен своего имени. Поначалу Лале строил бараки, как и многие другие заключенные: лагерь расширялся.

Он работал и старался не попадаться на глаза охранникам-эсэсовцам, зная их непредсказуемую жестокость.

Вскоре Лале заболел брюшным тифом. О нем заботился тот самый человек, который вытатуировал номер на его руке, это был французский ученый по фамилии Пепан.

Когда Лале выздоровел, Пепан взял его ассистентом, учил его делать татуировки и держать язык за зубами.

Автор фото, Getty Images

Именно такие татуировки наносили узникам Освенцима

Однажды Пепан пропал. Лале так и не узнал, что с ним случилось.

Теперь Лале работал на политотдел СС. К нему был приставлен офицер, наблюдавший за Лале, и это давало какую-то видимость защиты.

В своей новой должности Лале был на шаг дальше от смерти, чем другие заключенные. Он питался в здании администрации и получал дополнительный паек. Когда работы не было, он был свободен заниматься своими делами.

Автор фото, Getty Images

Йозеф Менгеле (слева) в кампании офицеров СС

После войны многие считали коллаборантами заключенных, работавших на административных должностях в концлагерях.

Несмотря на преимущества его должности, опасность висела над Лале постоянно. Он регулярно видел Йозефа Менгеле, выбиравшего себе «пациентов» среди новоприбывших и посылавшего их к Лале, чтобы пронумеровать.

Менгеле то и дело, насвистывая, подходил к Лале и грозил: «Однажды, татуировщик, я заберу и тебя».

Дети в Освенциме показывают татуировки на руках

Их номера стали наносить на тело в 1941 году, а к 1943 все заключенные получили по татуировке-номеру.

Поначалу использовалась металлическая печать: в рану от нее втирали чернила. Этот метод был признан неэффективным и эсэсовцы заменили его приспособлением с двумя иглами. Этот инструмент и использовал Лале.

Автор фото, Getty Images

Приезд заключенных в Освенцим

Автор фото, Getty Images

Женщины-заключенные Освенцима, которых отобрали для работ, 1944 год

Их брили, забирали все вещи. Сменив свою одежду на рубище, они выстраивались, чтобы получить номер-татуировку. Это была финальная часть процедуры регистрации, рассказывает доктор Петр Сеткевиц, глава исследовательского центра мемориала и музея Освенцима.

Татуировка была частью унизительной, бесчеловечной процедуры, которую испытывал на себе каждый узник лагеря.

Заключенная 34902

Июль 1942 года. Лале передали очередной листок бумаги, на нем пять цифр: 3 4 9 0 2.

Пока он даже еще не главный татуировщик лагеря. Пепан требует, чтобы он начал делать, что ему говорят. Непослушание карается смертью.

Что-то есть в этой девушке с ясными глазами.

Много лет спустя Лале скажет Хезер Моррис, что, пока он наносил номер на ее левую руку, она впечатала свой номер в его сердце.

Ее звали Гита, она была заключенной женского лагеря Биркенау. Через приставленного Лале охранника СС он передавал ей письма, а затем им удавалось тайно встречаться за ее бараком.

Он старался заботиться о ней, передавал ей свой дополнительный паек. Ему удалось добиться, чтобы ее перевели на более легкую работу. Он старался дать ей надежду.

Гита сильно сомневалась, что сможет выжить.

Понимая, как ему повезло, Лале помогал не только Гите. Пользуясь своим положением татуировщика, он доставал еду для своих бывших соседей по бараку, для друзей, а также для оказавшихся в концлагере семей цыган.

Женщины в Освенциме вскоре после того, как лагерь освободили советские войска, 1945 год

Он выторговывал за деньги и украшения, которые отдавали ему голодавшие заключенные, еду у жителей деревни, работавших возле лагеря.

В 1945 году, когда советские войска были уже близко, нацисты начали вывозить из Освенцима узников. Гита оказалась среди них.

Позже Лале тоже покинул лагерь и вернулся домой, в город Кромпахи в Чехословакии. За дорогу он заплатил драгоценностями, которые украл у нацистов.

Автор фото, Getty Images

Еврейские семьи Чехословакии идут к зонам Австрии под контролем США, 1946 год

В повозке, запряженной лошадью, Лале отправился в Братиславу, через которую возвращались домой многие чешские узники концлагерей. Он ждал на вокзале несколько недель, пока начальник станции не посоветовал ему поискать Гиту в Красном Кресте.

По пути в Красный Крест на дорогу прямо перед его повозкой выскочила молодая женщина. Знакомое лицо. Ясные глаза.

Они поженились в октябре 1945 года и поменяли фамилию на Соколовых, посчитав, что она лучше подходит для жизни в социалистической Чехословакии.

Лале и Гита, вторая половина 1940-х годов

Лале открыл магазин тканей, и некоторое время дела шли хорошо.

Они даже посылали за границу деньги движению за создание израильского государства. Когда власти об этом узнали, Лале попал в тюрьму, а его магазин национализировали.

В одни из выходных, когда Лале отпустили повидаться с женой, они с Гитой бежали из Чехословакии на Запад.

Сначала в Вену, затем в Париж, потом, решив бежать из Европы как можно дальше, они сели на судно, направлявшееся в Сидней.

На судне они познакомились с парой из Мельбурна и решили начать новую жизнь именно там.

Лале снова открыл магазин тканей, Гита шила платья. В 1961 году у них родился сын Гари.

Семейные фото Соколовых

Автор фото, Getty Images

Так выглядел Мельбурн в 1955 году

Лале и Гита прожили всю оставшуюся жизнь в Мельбурне. Гита несколько раз путешествовала в Европу. Лале туда ни разу не вернулся.

Только близкие друзья знали историю их любви.

Гита и Лале Соколовы

Даже их сын Гари не знал всего об их страданиях в лагере. Правда полностью раскрылась только после смерти Гиты, и поделиться ей Лале решил с писательницей Хезер Моррис.

Как историю узнал мир

Гари искал кого-нибудь, кто мог бы рассказать миру историю его отца.

Моррис не еврейка и думает, что именно поэтому Лале выбрал ее, чтобы рассказать о концлагере.

В последующие три года Хезер навещала Лале несколько раз в неделю. То, что он помнил, в основном сходилось с ее собственными изысканиями.

Лале Соколов и писательница Хезер Моррис

Поначалу история Лале задумывалась как сценарий для кинофильма. Австралийская государственная кинокомпания Film Victoria выделила деньги на международное исследование в рамках этого проекта.

С помощью этих документов удалось установить, что родители Лале погибли в Освенциме за месяц до того, как он там оказался. Лале умер в 2006 году, так и не узнав, что случилось с его отцом и матерью.

Также удалось найти документ с именем Лале и его номером. Документ представляет собой написанную от руки платежную ведомость политического отдела СС.

Источник

Едва не умер, но нашел свою любовь: история татуировщика из Освенцима

Голливудские продюсеры готовятся к съемкам фильма о нацистских концлагерях. В центре сюжета – судьба Людвига Эйзенберга. 26-летнего еврея отправили в Освенцим из словацкого города Кромпахи. Узника заставили набивать татуировки с порядковыми номерами другим заключенным. Эйзенберг не только выжил в жутких условиях концлагеря, но и нашел свою любовь. За несколько лет до смерти своей удивительной историей он поделился с австралийской писательницей Хезер Моррис. Удалось ли татуировщику из Освенцима воссоединиться со своей возлюбленной и какой подвиг он совершил в нацистском плену? Об этом рассказывает программа «Загадки человечества» с Олегом Шишкиным на РЕН ТВ.

Хотел спасти семью

За пять лет в концлагере Освенцим гитлеровцы уничтожили около 4 миллионов человек. Выжить удалось единицам. Среди них был и Людвиг Эйзенберг.

В 1942 году немецкое правительство издало приказ, по которому каждая еврейская семья из Словакии должна была отправить одного человека работать на благо Третьего рейха. Отец Людвига был портным, а мать швеей, поэтому молодой человек думал, что будет шить военную форму для гитлеровцев, но в итоге оказался в Освенциме.

Заключенный 32407

В Освенциме у людей не было имен и фамилий. Каждый узник получал личный номер, который набивали зелеными чернилами на левой руке. Так Людвиг стал заключенным под номером 32407.

Людвиг работал по 20 часов в день, а на ночь отправлялся в деревянный барак. Там он делил нары и тюфяк, набитый соломой, еще с тремя заключенными. При этом немцы почти не кормили пленных: два раза в день давали им кусок хлеба из древесной муки и миску с похлебкой из брюквы. Многие не выдерживали жутких условий и умирали от голода и изнеможения.

Эйзенберг тоже едва не умер, когда заболел сыпным тифом. Но молодому человеку повезло: он оказался в лазарете, где познакомился с французом, который делал татуировки заключенным.

«Его поразили ее ясные глаза»

Однажды Людвиг делал татуировки вновь прибывшим узникам, девушкам из соседнего лагеря Биркенау. Одной из них он набил номер 34902. Его удивило, что девушка даже не попыталась отдернуть руку, когда он вонзил иглу под кожу.

Людвиг узнал, что девушку зовут Гита. Он начал передавать ей свои письма и свой дополнительный паек через охранника СС. Иногда Эйзенбергу даже удавалось устроить встречу с возлюбленной за ее бараком. Людвиг сделал все, чтобы перевести Гиту на более легкую работу. При этом он помогал не только ей: пользуясь своим положением, он доставал еду для бывших соседей по бараку.

Влюбленных разлучили

В январе 1945 года, когда советские войска наступали, нацисты начали массово вывозить узников из Освенцима. Гиту тоже забрали.

Людвига немцы перевезли в концлагерь Маутхаузен-Гузен, но Эйзенбергу удалось оттуда сбежать. Он вернулся домой, но решил во что бы то ни стало найти свою возлюбленную. В поисках Гиты он добрался до Братиславы – там находился переправочный пункт для освобожденных узников концлагерей. Молодой человек провел на вокзале несколько недель, пока начальник станции не посоветовал ему обратиться в Красный Крест.

Эйзенберг превратился в Соколова

Молодые поженились в октябре 1945 года и сразу же поменяли фамилии. Людвиг решил стать Соколовым, посчитав, что с такой фамилией им с женой будет проще жить в социалистической Чехословакии. После войны супруги открыли магазин тканей и стали неплохо зарабатывать. Они даже помогали деньгами движению, которое выступало за создание израильского государства. Но когда об этом узнали местные власти, Соколова арестовали.

После смерти жены Людвиг согласился рассказать о своей жизни в концлагере. Писательница Хезер Моррис три года записывала рассказы татуировщика из Освенцима. Книга вышла в свет в 2018 году, уже после смерти Соколова-Эйзенберга.

О невероятных событиях истории и современности, об удивительных изобретениях и явлениях вы можете узнать в программе «Загадки человечества» с Олегом Шишкиным!

Источник